Фэндом: Блич Персонажи: Кира, Шухей. Рейтинг: PG-13 за подразумеваемое Саммари: Настроенческое. Несколько недель спустя после ухода Айзена и ко. Дисклеймер: текст как единое целое - мой, персонажи - Куботайтовы.
читать дальшеШухей
не был привязан к своему капитану - так Кире кажется. Ему кажется, что
Шухей вообще слишком сам по себе, чтобы зависеть от кого-либо. Есть
люди, которым необходим тот, через кого они будут являть себя в мир.
Есть люди, которые в этом мире просто есть. Говорят, таким был Шиба
Кайен. Похоже, таков и юный Куросаки. Еще - Мацумото, Абарай, Омаэда...
и Шухей. Это не говорит ничего об их преданности или отсутствии
таковой... если задуматься, то ни о чем это не говорит, да и к чему
вообще эти мысли? Просто когда время в его мире остановилось, именно
семпай заставил стрелки часов вновь начать вращаться. Просто однажды
именно он постучал в дверь вечером, прошел без приглашения в комнату,
сел и протянул Кире потрепанный томик. - Почитай мне. Без
обращений - наверняка понимая, что ни обычное "Кира", ни теплое "Изуру"
сейчас не будут уместны. Без приветствия - будто они не встретились, и
не смотрят сейчас друг на друга, будто все это не случалось и не
случится, и уж что-что, а реальность здесь совершенно ни при чем. И Кира берет книгу, и садится рядом, и усмехается, узнавая потертую темно-зеленую обложку. - Твои глаза ведь сейчас в порядке, семпай. Хисаги задумывается на пару секунд - дескать, и правда в порядке, чего это я? - а потом облокачивается спиной о стену и бурчит: - А я их закрою. Ты не спорь со старшими и читай. И
правда закрывает глаза. Кира пожимает плечами - он не совсем понимает,
к чему это, но ему несложно, и спорить не хочется - и открывает книгу
наугад. Мир быстротечен. Дым от свечи уходит В дыру на крыше. Киру
пробивает озноб, хочется закутаться во что-нибудь теплое и отключиться
до утра, но это ничего, это привычно... голос звучит ровно и будто бы
равнодушно. А Шухей чешет нос, устраивается поудобнее, вытягивает ноги
и ждет продолжения. Еще раз наугад: Двадцать дней счастья Я пережил, когда вдруг Вишни зацвели. Шухей хмыкает: - Когда цветут вишни шестого, никто так долго не живет... разве что Абараю повезло, да этому рыжему. - Куросаки, - машинально напоминает Кира. - Куросаки Ичиго. Шухей отмахивается: - Неважно... давай дальше. Роса дает жизнь Цветку, а ты дала мне Клятву вернуться, Но целый год пролетел, И снова осень в окне. Напряженное молчание несколько секунд, а потом Кира вновь переворачивает страницу: Хочется, чтобы Наш мир был постоянен, Не изменялся, Как след рыбацкой лодки, Плывущей вдоль берега. Нервный
хмык - и не понятно: то ли правда попадается так, то ли он везде привык
читать символы все об одном и том же, только Киру опять несет. Он не
замечает, что Шухей внимательно на него смотрит, и что книгу он
чересчур жестко держит - мнет страницы, - и что только что вот читал
лишь бы не тратить сил на споры... Он дыни растил В этом саду, а ныне - Холод вечера. Еще страница. Запад ли, Восток... Везде холодный ветер Студит мне спину. И еще, и еще... А
потом в какой-то момент кто-то аккуратно вытаскивает книгу у него из
рук, и оказывается, что вовсе это не "кто-то", а Шухей - сел за спину,
отобрал книгу и обнял крепко, согревая собственным теплом и не давая
руками двинуть. И тихонько: Вновь встают с земли Опущенные дождем Хризантем цветы. - Помнишь? Это же было твое любимое... все будет хорошо, Изуру. Кира
дернулся было от этого "Изуру", но семпай крепко держал... да и звучало
у него это совсем не похоже на протяжное капитанское. Ни капельки не
похоже, совершенно по-другому. - Нет уж, не отпущу, пока не успокоишься и не перестанешь глупости делать. Ты понимаешь вообще, что творишь? - Ты сердишься... почему? Кира
не пытался вырываться - замер, отогреваясь потихоньку и силясь понять,
чего от него хотят. Вроде, с обязанностями своими он справлялся, в
запой не уходил, суицидальных наклонностей не проявлял. Что не так-то?
Шухей в ответ вздохнул тяжко, будто на десятый раз новичку объясняет,
почему нельзя мечом рыбу чистить, а тот все никак не сообразит. - Сержусь... конечно, я сержусь! Прекрати уже это, наконец... перестань считать себя во всем виноватым. Кира
молчал, не зная, что ответить, и Шухей замолчал тоже, будто раздумывая,
стоит ли продолжать. Решился все же, прижался лбом к кириному затылку,
ослабил немного хватку. - Ты пойми - ничего там от нас не зависело. Не могли мы не идти за ними. Даже если против своих же. Так ведь? Кира кивнул. - Я понимаю... только что это меняет? -
Хинамори делала то, что считала верным, и сейчас в этом раскаиваться не
будет. И ты делал то, что считал верным. И я тоже... и Абарай... и
капитаны наши... бывшие... они ведь тоже делали то, что считали верным.
Никто никого не заставлял. И никто ни в чем не виноват. Поэтому
перестань, пожалуйста. Пауза, во время которой Кира старательно
загоняет поглубже привычную горечь от слова "бывший" и от того, что
понимание никак не перейдет в осознание. И о несказанном - тоже. Пауза,
во время которой Шухей разворачивает голову, осторожно прижимается
щекой к мягким волосам и закрывает глаза. Он представляет примерно, что
сейчас творится с кохаем. Но как еще помочь - не знает. Да и помогло ли
это Кире хоть сколько-нибудь - тоже не знает. Может статься, только
хуже сделал, разворотив заживающее. Только молча смотреть на механично,
болезненно правильного друга - такого живого раньше - все равно нервы
бы не выдержали. Не сегодня, так завтра. - Семпай... - И вот еще... перестань меня избегать, Изуру. Или объясни хотя бы, в чем дело... Они
почти одновременно начинают говорить, только Кира останавливается
первым, уловив таки тщательно спрятанную обиду в голосе. И тут уж не до
капитана - не в этот момент! - надо срочно сделать что-то, чтобы только
не было этой обиды. Кира высвобождается осторожно - семпай уже не
держит его так, что двинуться нельзя, - разворачивается и смотрит
тревожно: а ну как не выйдет объяснить? - Прости, Шухей. Прости
меня. Это просто... просто я дурак, ты же знаешь. Думал, так проще
будет - отойти от всего и самому разобраться. С тобой не получается
отойти, вот я и не подходил... а ты сам пришел. Спасибо. Так лучше. Не
уходи сегодня, ладно? Шухей выдохнул и улыбнулся: все же, немного, да помогло. А с остальным... разберутся постепенно. - Ладно. Только чур я справа. - Только чур не пинаться. - Только чур будильник на семь, и ни минутой раньше. - И я скучал. - И... о... я тоже, Изуру... я тоже.
*авторы
(с)тащенных стихов в порядке появления в тексте: Басё, Басё,
Фудзивара-но Мототоси, Минамото-но Санэтомэ, Басё, Басё, Басё
