У сказителя участь
странная, Участь странная и туманная. И не свет, не мрак – острие,
черта: Либо гром фанфар, либо свист кнута, Либо гонят вон, либо
вновь зовут, Либо судит он, либо сам под суд. (с) Кар
Бродячие
актеры такие бродячие… До деревни труппа добралась поздней осенью и
успела еще дать пару представлений до того, как дороги окончательно
развезло. Раньше середины весны выбраться отсюда не представлялось
возможным - и актеры пожалели было сперва, что забрались в такую глушь, а
потом стали устраиваться на зимовку. Только вот представлениями
прокормиться столько времени не выходило, и после первых заморозок
деревня распределила пришлых по домам и семьям помощниками - благо,
работы всегда хватало, а неженками странствующие актеры быть не могли по
определению. Попал один и в деревенскую библиотеку. Он роста был
невысокого, телосложения хрупкого, быстрый и ловкий. Играл воров, шутов,
советников, и иногда - принцесс. Шуты и принцессы удавались особенно
хорошо. Вне сцены же одевался подчеркнуто небрежно, длинные - до
середины спины - волосы связывал в хвост, галантно целовал встречным
дамам ручки, пил, не пьянея, и язвил напропалую. За неделю буквально
умудрился перессориться с половиной мужского населения деревни - даже с
теми, кого и вовсе не встречал: слухи распространяются быстро, а кому же
понравится, когда заезжий актёришко мимоходом заставляет твою женщину
розоветь от смущения, а тебя - выглядеть безъязыким идиотом. Собственно,
потому его к библиотеке и прописали: там проживала лишь сама
библиотекарь - Нелли Кедсмит, девушка двадцати лет от роду, помогавшая
селянам с детьми, да оберегавшая книги. За безопасность ее особо не
волновались: актёры знали, что позволь они себе лишнее - вся труппа в
лучшем случае окажется зимой в лесу без еды и укрытия от холодов - а
характера девушка была не склочного. Вроде как лучший вариант для того,
чтоб чужак никому глаза всю зиму не мозолил, и не замерз бы при этом.
Не
сказать, чтоб Нелли была в восторге от известия, но в крове она не
отказала. Представив ей постояльца - Франца Хаузена - помощник старосты с
явным облегчением удалился. Нелли показала невольному гостю дом:
гостиная (по совместительству - сама библиотека) и кухня на первом
этаже, две спальни - когда-то здесь жила ее семья, не только она сама -
на втором. Актёра она устроила в бывшей комнате своих родителей, и
собиралась уже выйти, оставив гостя разбирать его немногочисленные вещи,
как обнаружила, что он перегородил выход и неприятно цепко разглядывает
ее. А потом медленно тонко улыбается - так что в девушке поднимается
волна смутного беспокойства - и делает шаг вперед, почти прижимая ее к
стене. Нелли пугается в первый момент, но говорит себе: он ничего ей не
сделает, даже если такая нелепая самоубийственная мысль и придет в его
голову - они почти одного роста, и мужчина отнюдь не выглядит силачом. -
Господин Хаузен... - Франц, для вас - просто Франц, милейшая. Нам
предстоит провести вместе целую зиму, было бы кощунством не
познакомиться с вами поближе… - Наслышана о ваших подвигах. - Нелли
отодвигается, насколько это возможно, и смотрит так… не поймешь: то ли
неодобрительно смотрит, то ли с любопытством. - Учтите, если вы
позволите себе при детях подобные намеки отпускать - будете искать
другое убежище на зиму. Точно не одобряет. Вот и губы поджала, и
подбородок даже чуть задрала - вроде как предупредила, и на том стоять
будет. Если это и производит на чужака впечатление, он никак сего не
показывает. Вновь сокращает между ними расстояние, чуть наклоняясь
вперед, и улыбается: - А не при детях, стало быть, можно? Это звучит
почти как приглашение… стоп. Дети? - интонация меняется мгновенно,
вкрадчивость голоса сменяется напряженностью. - Я не вижу никаких
детей… или это ваши, простите великодушно за предположение, воображаемые
дети? Чувствуя, что ситуация изменилась в ее сторону, Нелли
улыбается - вроде как даже ласково. Актёр бледнеет. - А вы не знали?
Мои воображаемые маленькие друзья несколько раз в неделю приходят
поиграть. Завтра вот, например… - О… но как же… - Ваша помощь
будет очень кстати. Расскажете нам что-нибудь? У вас наверняка немало
занимательных историй накопилось, вы ведь столько путешествовали. - А
эти дети… они… ну… они ведь послушные осторожные дети? В смысле, им
ведь наверняка запрещено разговаривать с незнакомцами… - Так я вас
познакомлю. Об этом не волнуйтесь! Пользуясь растерянностью господина
Хаузена, Нелл обходит его и наконец покидает комнату, ощущая себя
победительницей в этой маленькой спонтанной битве.
А с детьми
актёру и впрямь нехорошо было. Держался он скованно и сразу же
постарался слиться со стеной, но сделать это ему, конечно, не удалось.
Детвора с любопытством поглядывала на гостя из другого мира - того, что
за лесом и знакомыми тропинками, того, где ходят важные дамы в красивых
платьях, а отважные мальчишки, то есть мужчины, лихо гоняют коней по
бесконечным дорогам от рассвета до заката… конечно, они не могли
упустить такой шанс хоть краешком глаза взглянуть на то, о чем пока лишь
только мечталось. Дети обступили потенциального рассказчика со всех
сторон и жадно молча разглядывали его, выжидая, что же будет. Напряжение
нарастало. Нелли вызволять чужака не спешила, и наблюдала за ним с
явственным любопытством, какие бы взгляды - грозные или жалостливые - он
на нее ни бросал, так что пришлось Францу сдаться, сесть в круг
слушателей и начать повесть о своих приключениях. Начал он осторожно,
останавливаясь частенько и поглядывая на реакцию детворы - но
постепенно сам увлекся рассказом, распалился и будто бы вышел на сцену:
интонации, мимика, жестикуляция, даже смена поз - все вело слушателей
сквозь историю… Дети слушали с горящими глазами, и не только дети: Нелли
тоже доверилась рассказу, позволяя себе не думать, а только следовать
воле рассказчика… закончилось это внезапно. Стоило Францу сделать паузу в
один из напряженных моментов, как ребятишки не выдержали: не
сговариваясь пососкакивали со своих мест и принялись в лицах разыгрывать
услышанное. Актёр немедленно пришел в совершеннейший ужас от криков:
"Гоблин! Гоблин!" - в его сторону, побледнел лицом, нервно улыбнулся и
забормотал что-то про то, как поздно уже… это его не спасло. Спасать
постояльца пришлось Нелли, которая привычно утихомирила ребятню и,
пообещав, что в следующий раз сударь актёр непременно расскажет им
продолжение, спровадила их восвояси. Франц отходил от происшествия
еще несколько часов - сразу скрылся у себя и до ужина не появлялся.
Девушке даже неловко несколько стало, но она успокоила себя мыслью, что
негоже взрослому мужчине - а тем более, актеру - так бояться детей. Весь
вечер Франц ее иначе как жестокой женщиной не называл, зато и к стенке
прижимать более не пытался - равновесие было установлено.
***
Зима
приносит холода, и однажды утром упрямый гость просыпается с больной
головой и мутным взглядом. Конечно, он в порядке. И вовсе незачем так на
него смотреть и головой качать… Около полудня он ненадолго
присаживается в кресло у камина - зябко - и неожиданно засыпает.
Осторожно подобравшаяся наконец поближе Нелли обнаруживает, что сударь
актер пугающе горяч, и отнюдь не в том смысле, в котором он это имеет
обыкновение демонстрировать. Долго размышлять над этим, впрочем, не
приходится: больной, очнувшись от чужого прикосновения, крепко хватает
ее за руку и смотрит непонимающе. - Что вы… - У вас жар, -
поясняет девушка, аккуратно высвобождая запястье. - Давайте переберемся
наверх, а потом я позову врача. - Не надо врача. Нелли кивает и
тянет актера вверх. - Сначала пойдемте в спальню. - В спальню так в
спальню. Никогда не умел отказывать красивым женщинам. - Вы еще
шутите… - Отчего же, - бормочет он почти неразборчиво, прикрывает
глаза и, кажется, вновь собирается отключиться. Девушку это не
устраивает, поэтому она рывком поднимает мужчину на ноги, заставляя
охнуть от неожиданности. - Вы так настойчивы, мой свет. - Просто
ваш болезненный вид - не лучшее украшение для моей гостиной. -
Прекрасная и жестокая, - грустно констатирует актер, продвигаясь, тем не
менее, вперед.
Кое-как доведя Франца до спальни и пристроив под
одеялом, Нелл собирается было уйти, как обнаруживается, что ее вновь
удерживают. На этот раз основательно - выкрутить аккуратно руку не
удается. Обернувшись в возмущении, она натыкается на неожиданно ясный
взгляд. - Вы ведь не пойдете за врачом? - Отпустите меня. -
Сперва ответьте. Девушка раздраженно дергает рукой. - Послушайте, у
вас сильный жар, вам нужен… - Никаких врачей. - Но это же
глупость! Почему? - Не надо врачей. Со мной все в порядке, отлежусь и
снова буду вам надоедать. Между ними повисает напряженное молчание, а
потом Нелли сдается и бурчит: - Господи, как маленький… будете пить,
что скажу. Франц кивает, закрывает глаза и, кажется, почти сразу
засыпает. Наконец высвободив руку, девушка спускается на кухню и достает
пакетик сухих трав из небольшого ящика с лекарствами. Крепкий горький
отвар деда Михая не от одного сельчанина зимние простуды отогнал -
глядишь, и чужак этот упрямый не окажется исключением.
Следующие
несколько часов он тяжело дышит, мечется под одеялом и непонятно
бормочет что-то, не приходя в себя, а Нелли меняет холодные компрессы на
все не остывающем лбу и все чаще задумывается о том, что стоит таки
позвать врача. Она уже почти было решается, как больной, будто почуяв
это, открывает глаза, шарит взглядом по комнате и садится, облокачиваясь
на стену и морщась, когда ему на колени падает теплая влажная тряпка.
Нелл невольно улыбается с облегчением и подает своему пациенту кружку с
остывшим отваром. Тот делает глоток и откашливается. - Чем вы меня
травите? - Лучшими ядами, и вы обещали все выпить. Но вообще-то, это
лекарство, а не отрава. - Невелика разница, - недовольно бормочет
актер, но отвар все же допивает. И даже не сопротивляется, когда Нелли
вынуждает его снова лечь и меняет компресс на лбу. Только вздыхает и
закрывает глаза. - Знаете, вам правда необязательно это делать. Зараза
ко мне никогда долго не липнет, вы можете идти заниматься своими делами. -
Сударь актер меня отпускает, как это великодушно… есть хотите? - А
вы меня покормите с ложечки? - Если вы не можете справиться с ложкой,
я лучше позову врача… - Злая вы. Не надо врача. И еды пока не надо -
после вашей отравы кусок в горло не полезет. - Ну как знаете. Девушка
возвращается в кресло и затихает там, возвращаясь к оставленному ранее
шитью. - …а вы так и будете здесь сидеть? - Я вас смущаю? -
Что, если так? - Тогда извините, придется немного потерпеть… у вас
все еще сильный жар, не хочу оставлять вас здесь одного. Спите. К
своему удивлению, Франц действительно засыпает, если только эти
горячечные видения можно назвать сном.
***
Полу-ложь
слова на его устах, Полу-свет горит у него в глазах. Полу-нищий
он, полу-праведный, Полу-стон его, всем раздаренный, Полу-плачет
он, полу-молится, Но жалеть его – всяк уколется. То смеется он, а
то сердится, «Вы не верьте мне», - а ведь верится. (с) Кар
Франц
выходит из дома только в трех случаях: на репетиции, по поручениям
Нелли, да еще в лес. В лес он ходит пару раз в неделю, возвращается
замерзший, но довольный, и иногда приносит что-нибудь съестное: птицу
или зайца. Но большую часть времени он просиживает в библиотеке,
медленно и осторожно листая книги. Нелли не мешает, и частенько
присоединяется: зимние дни коротки, а вечера - длинны. В отличие от
Франца, она не читает - перечитывает, обложившись целой стопкой книг и
делая пометки на чистых листах бумаги: собирает в одном месте - рецепты,
в другом - лекарские хитрости, в третьем - предания на кучки разбирает
каким-то своим хитрым способом. Трещат дрова, шелестят страницы, от
свеч полыхает жаром и запахом горелой бечевы. Нелли зарывается в книги с
головой и не всегда замечает, как Франц, не привыкший и не умеющий быть
подолгу один, подходит и бесцеремонно разглядывает страницы через ее
плечо. - Что вы сегодня читаете? Девушка невольно вздрагивает от
неожиданности, оглядывается и, убедившись, что это всего лишь гостю
опять не сидится в тишине, возвращается к своему занятию, пробормотав
привычное: "Погодите минутку". Услышав это в первый раз, Франц подождал
ровно минуту, а затем принялся тормошить девушку, пытаясь переключить ее
внимание на себя. В тот вечер они поругались, и теперь он привычно
вздыхает и устраивается поудобнее, терпеливо ожидая, пока Нелл закончит
то, что делает. В эти минуты - теперь он знает - девушка не особо
замечает, что происходит вокруг нее, и можно сколько угодно заглядывать
ей через плечо, расшифровывать сделанные на скорую руку заметки и даже
играть с длинными прядями рассыпавшихся по плечам Нелли волос… но стоит
ей оторваться, наконец, от книг и осознать, насколько Франц близко,
девушка жарко краснеет и старается незаметно отодвинуться. Это смущает:
близость чужого тела, тепло прикосновений, расслабленность и
естественность поз, искреннее, кажется, непонимание Франца, почему она
дергается… а больше всего Нелл смущает то, что ей все это нравится.
Очень нравится. Отодвинуться незаметно, как всегда, не выходит - и,
как всегда, мужчина воздерживается от комментариев по этому поводу. Он
только оставляет в покое растрепавшиеся волосы и повторяет свой вопрос. -
Я был хорошим и не мешал вам. Так что вы сегодня читаете? Нелл
невольно улыбается. - Кажется, я нашла еще одну сказку в старых
бумагах. Необычную. - О? И чем же она необычна? Франц смотрит
внимательно, и чуть улыбается, и непонятно, чему именно он улыбается: то
ли его забавляет пристрастие Нелл к сказкам, то ли то, как она в
противоположный угол кресла от него жмется, то ли просто за компанию...
Нелли ругает себя за неуместные мысли и вспоминает - да, сказка, о чем
же она была… - Это история о женщине, которая создала свой мир на
маленьком острове. - Хм? Очередная ваша колдунья? - Нет, обычная
женщина. Она подговорила подругу, и вместе они сбежали из своей деревни и
стали жить вдвоем на том островке. А потом к ним начали приходить
другие женщины - мужчин они не подпускали близко… они все делали сами,
представляете? Охотились, пряли, ковали мечи и украшения, почитали
богов… - Вам нравится эта идея? - Мне… это завораживает. Я не все
поняла, но это любопытно. И еще этот остров. Остров - это ведь в море…
вы когда-нибудь видели море, Франц? Нелли забывает смущение, вновь
увлекшись пленившей ее историей, и подается вперед. Актер неожиданно
вздыхает и отводит взгляд, хоть и ненадолго, но увеличивая дистанцию. -
Нет, мой свет, моря я не видел. Но однажды обязательно увижу. Впрочем,
это ведь просто много воды, ничего более. Отсутствие мужчин в вашем
рассказе куда занимательней. Девушка пожимает плечами: - Это всего
лишь сказка. Наверное, женщинам той деревни изрядно надоели их мужья,
вот они и придумали, что будто бы им и вовсе мужчины не нужны. А потом
приукрасили подробностями, не думая о правдоподобии. А вот море - оно
ведь существует на самом деле… вода до горизонта, шелест волн, опасная
темнота под ногами… Франц смеется: - Очаровательно. Большие объемы
воды вам интереснее, чем исключительно женское общество. Откуда у вас
такие пристрастия? - Мой отец мечтал однажды съездить к морю. До
последнего жалел, что не вышло... извините, если это глупо по-вашему, но
такие уж мы есть. - Нелли деланно сердито фыркает и поджимает губы. С
недавних пор это скорее ритуал, чем что-то значимое: всерьез обижаться
на Франца у нее не выходит, уж больно интересно продолжать разговор. -
Но это действительно занятно: большинству бы показалась ересью мысль о
самостоятельной жизни для женщин. - Но я-то ведь живу одна. Ну, то
есть, не считая этой зимы… - Да, действительно. Но надолго ли? Вы
молоды, красивы, умны, вас любят дети… вы, в конце концов, сносно
готовите. Разве какой-нибудь симпатичный односельчанин еще не обивает
ваши пороги с ромашками наперевес? - О… Вы мне льстите. Спасибо,
конечно, за признание моих кулинарных талантов. Полагаю, вы так
витиевато радуетесь, что я вас не потравила еще? Франц только хмыкает
в ответ и делает невинный вид. - Как бы то ни было, я занудна и
слишком увлечена всем этим, - она разводит руками, показывая на книги и
стопку листов на столе, - чтоб быть желанной невестой. Не то, чтоб меня
это огорчало. Актёр показательно поднимает левую бровь и уточняет: -
Неужели? Хм… - а потом вдруг склоняется к Нелл, вынуждая ее
инстинктивно вжаться в кресло, и негромко спрашивает шероховатым своим
низким голосом. - И вам никогда не хотелось узнать в полной мере, что
значит быть женщиной? Быть желанной и желать кого-то в ответ? Позвольте
вам не поверить, мой свет. Почему вы так боитесь своих желаний? Они
естественны в вашем возрасте. Не бойтесь. Францу нравится дразнить,
ведя эту вроде бы невинную игру на грани приличий. Он знает, что это не
вполне безопасно, и не уверен, что может предугадать последствия.
Проигнорируют ли его намеки, или не заметят их вовсе, или прочитают ли в
ответ строгую отповедь, или выставят его за дверь, предварительно
влепив пощечину - неизвестно. Францу любопытно. Чего Франц не ожидает,
так это что вечно краснеющая и бегущая даже случайных прикосновений Нелл
однажды не замнет эту тему, как обычно, а, все так же отчаянно краснея,
задерет подбородок и дрожащим голосом ответит: "Знаете, а вы правы". И
медленно поднимет руку - а он даже не поймет сперва, зачем, - и
осторожно пригладит его волосы, а потом уткнется лбом ему в плечо и
затихнет так, не удерживая и не отстраняясь. И что тут прикажете
делать, когда сам же и доигрался?
***
Я к
вам пишу, чего же боле? (с) Татьяна
Тишина вязкая, и
время вязкое, и между вдохом и выдохом проходит целая вечность, и Нелли
мысленно мечется между желанием обратить все в шутку, пока еще не
поздно, и порывом просто сбежать - потому что Франц не двигается вовсе, и
это уже достаточно внятный ответ. Но она остается на месте, потому что
это не шутка, и потому что сколько можно бегать, и потому что надо быть
честными с теми, от кого ждешь честности в ответ. Она, в общем-то,
готова услышать отказ вслух и все же вздрагивает и сжимается, когда
мужчина шевелится - но он просто гладит ее по волосам и осторожно
обнимает вместо того, чтоб отодвинуть. - Нелли… - говорит он, и это
чуть ли не первый раз, когда он называет ее по имени, а не одним из
многочисленных цветистых эпитетов. - Нелли, простите, я не могу. Мне
льстит ваш жест, но ничего не выйдет… вы не понимаете. Вам не это нужно… Девушка
слушает молча, принимая ответ, но на последних словах резко
отстраняется. - Вам не за что извиняться, вы ничего не должны мне. Но
не нужно прикрывать отказ заботой о моем благе. Не вам решать, что мне
нужно, а если я что не понимаю, так объясните! Франц молча качает
головой и смотрит, кажется, с искренним сожалением, так что уже Нелл
становится стыдно за несдержанность, приведшую к этой неловкой ситуации.
Ведь понимала же она, чем дело закончится? Понимала. Не так уж много
там было вариантов. И все равно рискнула, надеясь непонятно на что, а
может, и вовсе не надеясь, а просто не желая более обманывать ни себя,
ни Франца. Что же, результат - закономерная расплата за риск. -
Простите, вы правы, конечно. Мне не следовало поддаваться этому порыву. А
сейчас я пойду к себе. Доброй ночи. Франц молча провожает ее
взглядом, а потом еще долго сидит в гостиной - проходить мимо комнаты,
где потенциально рыдает обиженный в лучших чувствах симпатичный ему
человек, не хочется. И еще, можно ведь не сдержаться и зайти утешить, и
кто знает, к чему это может привести. Потому что чем больше он думает о
только что случившемся, тем больше ему хочется забыть о последствиях и
ответственности - и принять эту робкую привязанность. Всего лишь до
конца этой дурацкой зимы, запершей их под одной крышей и не оставившей
других вариантов, кроме как тянуться друг к другу. Все ведь было именно
так, и когда зима закончится, их знакомство закончится вместе с ней…
Франц сидит в гостиной еще пару часов, и затем лишь поднимается наверх.
