Фэндом: Блич Персонажи: Кира, Шухей. Рейтинг: R Саммари: Для Leyana по заявке "Кира в джинсах и на
грунте". Дисклеймер: текст как единое целое - мой, персонажи -
Куботайтовы.
читать дальшеТокио - город контрастов. Это вам не Карракура. В Токио люди
умирают десятками каждый день, и дежурных шинигами там - тридцать семь
штук. Не считая тех, что в окрестностях. Дежурства в столице - месячные,
дольше никто не выдерживает: слишком много шума и суеты для
воспитанников традиционной старой Японии. Люди везде: бегут, не глядя
под ноги, толкутся в очередях на всех уровнях города: под землей, на
земле, на нескольких этажах выше... то там, то здесь посверкивают среди
общих тусклых волн реяцу яркие огоньки - желанная добыча для любого
Пустого. А их - Пустых - здесь тоже предостаточно. Тех же суицидников по
пальцам не пересчитать, даже если считать по пальцам всего токийского
штаба. И все это движется, крутится, ни на секунду не останавливаясь,
разве что к ночи стихая на несколько часов... крышу начинает сносить к
концу второй недели. Шинигами ниже двеннадцатого отрядного места сюда
не попадают - здесь нужны скорость, точность и аккуратность, на шикай
времени и места обычно нет. К дежурствам в токийском отделении готовятся
загодя, считая одним из лучших видов тренировки на выносливость. В
этом месяце в штабе трое старших. Днем за главных - поделив районы
города - лейтенанты третьего и девятого отрядов, а ночью вахту принимает
третий офицер седьмого. Пожалуй, лейтенанты - единственные, кто
находит свои радости в этой карусельной рутине. - Мне полезно, -
пожимает плечами Кира. - Скорости как раз не хватает, это на любой
тренировке с Ичимару-тайчо видно. Надо наращивать. Я здесь только этим и
занимаюсь. Ну и - никаких отчетов. - А я тут отдыхаю, - смеется
Хисаги. - В детстве пришлось побегать, так что это не в тягость. И к
тому же... - он становится вдруг очень серьезным, - здесь видно, что ты
делаешь, и зачем ты это делаешь. Знаете, сколько душ к Пустым
отправится, если мы зазеваемся? И оба они молчат о том, что не так
часто выдается возможность полноценно поработать вдвоем, да без лишних
глаз вместе побыть в свободные минуты.
Вечером, передав
полномочия коллеге, они отправляются в служебную квартирку - одну на
двоих - надевают гигаи и идут в город. Садятся на метро и едут...
куда-нибудь. Выходят где-нибудь, пересаживаются на другую линию, и так -
несколько раз. Вечером в подземке тесно и душно, и перемолвиться хотя
бы парой слов совершенно невозможно... они оба ненавидят эту
многолюдность и зажатость в толпе, но каждый вечер упрямо спускаются
вниз и повторяют молчаливую дорогу в неизвестность. Если везет, удается
встать у закрытых дверей, и тогда Кира оказывается прижатым к ним
спиной, а Хисаги невольно наваливается на него, притиснутый толпой.
Никому другому он приближаться к кохаю не дает, даже в метро. Кира на
это улыбается насмешливо, но не обидно, и качает головой, а потом -
каждый вечер не сразу - обнимает Шухея и то ли сам за него держится, то
ли упасть не дает, то ли и вовсе ни при чем здесь это... а Шухей в ответ
вздыхает, расслабляется и просовывает ладони в задние карманы кириных
джинсов. Так и едут в свою неизвестность - молча и в обнимку. Какие уж
тут шинигами?
Из-под земли они выходят разгоряченные и
опустошенные - вся дневная кутерьма после такого кажется далекой и
ненастоящей. Оглядываются, привыкая к отсутствию грохота, да пытаясь
сообразить, где они. Почти синхронно вздыхают с облегчением, и уж точно
синхронно фыркают друг над другом. А потом они ищут ближайший парк,
полагаясь на удачу и отшучиваясь при виде тупиков, что де до
Зараки-тайчо им все равно далеко, так что не страшно. И находят - уже
совершеннейшей ночью. И только в парке, убедившись, что поблизости ни
одной души, живой или не очень, вдали от Сейретея и служебных квартир,
ни капли не при исполнении, они позволяют себе расслабиться и потянуться
друг к другу. Лето на исходе, но по ночам еще тепло, и они валяются
на мягкой траве, болтая о всякой ерунде и смеясь, будто пьяные. Свежий
воздух, тишина, близость и щемящая неправильная свобода - потому что не
хотят они этой свободы насовсем, только вот так вот, временами - и
правда опьяняют. Кира рассказывает что-то и разглядывает редкие
городские звезды над головой, а Шухей слушает, развалившись рядом,
по-собственнически приобняв его и потихоньку расстегивая пуговицы
непривычной (еще непривычнее, чем метро, как казалось по первости)
кириной рубашки. Когда рубашка сдается, и горячая шершавая рука
прокрадывается под нее, Кира замолкает и тянет Шухея к себе. Тот
послушно заслоняет звезды и смотрит-смотрит-смотрит долгим серьезным
взглядом, таким, что Кира бы испугался его, посмотри на него семпай так
еще пару лет назад. А сейчас не пугается и отвечает таким же. А потом
невесомо проводит пальцами по его лицу, приподнимается на локте и
целует. И послушно падает обратно, поддаваясь легкому толчку в плечо. Ветер
скрывает за шорохами травы и листьев негромкие голоса и стоны, земля
кажется мягкой, а трава - холодной, по контрасту с обжигающими кожу
прикосновениями и поцелуями, да разливающимся по телу изнутри до самых
кончиков пальцев теплом, и в какой-то момент будто бы видно звезды. Не
эти - городские тусклые огоньки, - а те, что в августе над садом
поместья Кира сияют...
Метро открывается в пять, это время
возвращаться, завтракать, пить на бегу обжигающе горячий кофе, скидывать
гигаи и мчаться в штаб. До пяти же лейтенанты третьего и девятого
отрядов слушают только друг друга, ветер и собственные мысли. Именно в
таком порядке.
